Смертельный звонок [cборник] - Николай Иванович Леонов

однокласснице. (В подъезде в самом деле проживала ее однокашница, и не одна.) Женщина подошла к лифту, нажала на кнопку — тут и грянуло. Ее отбросило взрывной волной, она скатилась вниз по лестнице, но снова чудом уцелела, отделалась лишь легким сотрясением мозга, что на общем фоне прошло практически незамеченным.

В третий раз, полгода назад, рвануло в ветхом сарае, установленном на огородном участке Романовых. Свидетели показали, что супруги пришли вместе с инвентарем окучивать картошку, но Нина пошла прямиком на место, а отзывчивый Денис зашел на соседнюю «улицу», попросил пособить знакомый дед — и снова грянуло. На месте взрывотехники обнаружили классическую «пенсионерскую» растяжку, которая срабатывала, стоило коснуться замаскированной проволоки. Тогда из Нининой ноги извлекли несколько острых железных пластинок — и снова каким-то чудом удалось избежать не просто гибели, но и серьезных травм. Даже колено сгибалось по-прежнему. А вот кто установил эту «замечательную» конструкцию, вновь осталось неведомым.

Наконец, после троекратного чудесного спасения, когда, казалось бы, самое время успокоиться и уверовать в свою счастливую звезду, несчастная женщина снова оказывается в эпицентре взрыва. И теперь ей везение изменило, горе настигло беднягу теперь уже в собственной квартире, потеряла и мужа, и здоровье.

— Даже не знаю, повезло ей или напротив, — заметил Станислав, завершив чтение, — может, ценой глаза избежала чего похуже?

— Старый ты софист.

— Ладно тебе. — Было очевидно, что упрямый полковник если не изменил своего мнения о пострадавшей Романовой, то начал относиться к ней с куда большим сочувствием.

— Это все философия, — задумчиво произнес Гуров, — по мне, так многовато роковых стечений для матери простого семейства. Телефон Нины уже прослушивают?

— А то как же.

В течение следующих нескольких дней шла спокойная, скрупулезная работа, начало которой было положено на кухоньке старой учительницы Анны Георгиевны. Биографии и покойного Дениса, и Нины проверялись с особым тщанием.

Нельзя сказать, что это была трудная задача: тот же Романов, исключая службу в армии, из поселка не выезжал, среднее специальное образование получил практически тут же, в училище ближайшего города. Даже трудовой путь Дениса ограничивался двумя имеющимися в Мокше производствами.

Памятуя о том, что, если все очевидно и сходится, значит, ошибок две, полковники вежливыми вампирами впились в местных оперов, требуя мельчайших подробностей увлечений, пристрастий, привычек потерпевшего. Им недостаточно было обычных справок из нарко- и психоневрологического диспансеров. Сыскари жаждали деталей. Но снова пусто: ни Денис, ни даже Нина не имели не то что судимостей, но и приводов.

Не было ли у положительного Дениса склонностей к злоупотреблению пиротехникой? Нет, он болезненных пристрастий к громким развлечениям не имел. Не увлекался ли он химическими опытами сверх меры? Нет, трудился в строгом соответствии с должностными обязанностями, не цеплялся к пиротехническому производству, ни разу не выказывал сожаления в том, что пришлось уволиться.

Что насчет Нины? Возможно, у нее проявлялись какие-то нетипичные склонности, ну, там, лопать чужие воздушные шарики или хоронить хомяков с церемониями? Нет и нет.

Глава 9

…Мария, совершая локальное преступление — перегревая в руках бокал с французским вином, — заметила:

— Левушка, критика принимается?

— От тебя, любимая, — что угодно.

— Не кажется ли тебе, что замечания Анны Георгиевны о том, что Нина не блистала талантами, и к химии тоже, было бы достаточно, чтобы исключить версию о ее причастности к взрыву? Я, допустим, не химик, не физик, но просто здравый смысл восстает против того, что умом не блещущая, ничем не примечательная дамочка могла смастерить бомбу.

— Согласен.

— И тем более рассчитать время взрыва — насколько я могу судить, на это способны только настоящие профессионалы-подрывники, а не поселковые вертихвостки. Или нет?

— Разумеется, это непросто, требует серьезных мозговых ресурсов, — согласился Лев Иванович, невинно извлекая из бара еще и себе бутылочку.

— Ах вот оно как — Мария отобрала посуду, придирчиво осведомилась: — В таком случае вопрос, господин полковник: зачем так долго возиться с несчастной девчонкой? Понятно же, что не она.

— Неужели? — со змеиным коварством уточнил супруг. — А кто, дорогая, любимая и сверхразумная супруга, притащил домой единственный предмет, имеющий в себе следы взрывчатки, — заметь, неизвестной? Кто остался живой?

— Нина, — согласилась жена, но тотчас нашлась: — Ну мало ли! Подозревать ее только потому, что не везло ей постоянно оказываться в ненужном месте, в ненужное время — у каждого свое счастье, несчастье.

— Не бывает таких совпадений.

— Лева, имей совесть. Ты еще скажи, что это она устроила теракт на том южном рынке.

Супруг успокоил:

— Нет, там сто процентов не она. Не переживай так уж за нее, по тому делу уже отработали, приговор вынесен. Итак, мы выяснили, как телефон попал на кухню к Романовым.

— Так, — кивнула Мария и тотчас перескочила на другое: — а, кстати говоря, кто такой Лёля Тротил? Милое имя, говорящая фамилия.

— Да.

— Так кто это? Или вы с Крячко успокоились на том, что в картотеке ничего нет — стало быть, и в реальности не имелось?

«Ну да, как же».

…Поскольку в картотеке не оказалось данных, пришлось обратиться к альтернативным, оперативным источникам, пожертвовать несколькими честно выслуженными свободными вечерами. И скрепя сердце нанести визит в пару высоких кабинетов.

— Добрый день, господин полковник. Прошу вас, присаживайтесь, — пригласил улыбчивый референт, почтительно пододвигая кресло, — Андрей Васильевич скоро вернется со Старой площади.

— Давненько мы с вами не встречались, — заметил Лев Иванович, игнорируя низкое кресло, устраиваясь на куда более высокий стул, — да и мне, если правду говорить, больше вы нужны.

Улыбка референта не то что не погасла, но стала еще более лучезарной.

— Так я всегда в вашем полном распоряжении.

Это не фигура речи, не преувеличение из вежливости, спокойная признательность. Некоторое время назад этот не старый еще человек умудрился попасть в премерзкую историю, которая могла вылиться в длительное тюремное заключение, ни много ни мало — за госизмену. Лишь по чистой случайности сложилось так, что Гуров параллельно занимался реальным виновником того, что стратегически важные разработки по дороге к конечному адресату заворачивали налево. Его установили, в результате комплексной, совместной, филигранной операции обезвредили, одновременно вскрыв разветвленную сеть… ну, по сути, предателей. Рановато списали в архив всеобщую бдительность.

Этот же ныне сияющий товарищ оказался в роли стрелочника, старательного исполнителя. На его счастье, мозгов у него было достаточно для активного покаяния. На его же удачу, у полковника Гурова не было доказательств того, что он, стрелочник, осознавал происходящее в полной мере. Плюс ипотека, трое детей и жена — инвалид второй группы. Конечно, абстрактное человеколюбие операм-важнякам несвойственно, но не закапывать же живьем за необдуманный, не повлекший серьезных последствий поступок. А вот осведомитель в одном из высоких кабинетов никому не повредит.

Никто не заблуждается, наверняка услугами этого